Фрэнсис Фицджеральд - Три часа между рейсами [сборник рассказов]

— О, как поживаете?

И она одарила его столь ослепительной улыбкой, что Пэт на мгновение даже поверил, будто ей и впрямь известно его имя.

— Когда состоятся пробы?

— Не знаю. — У нее был едва заметный, очень милый акцент.

— Главное, не спеши соглашаться на все, что предложат. Ты слишком хороша для ролей заднего плана. — Ее красота пробудила в Пэте давно заржавевшее красноречие. — Стоит подмахнуть долгосрочный контракт, и они продержат тебя в дублершах до беззубой старости только потому, что ты похожа на какую-нибудь раскрученную звезду.

— О нет! — простонала она с ужасом.

— О да! — авторитетно заявил Пэт. — Можешь мне поверить. Вот почему я советую, не порывая совсем с этой студией, одновременно договориться с другой, чтобы они могли тебя «одолжить» под какой-нибудь свой проект. Думала о таком варианте?

— По-моему, это здорово.

Он был настроен на долгую беседу, но мисс Стархейм взглянула на свои часы и поднялась:

— Мне пора идти, мистер…

— Хобби. Пэт Хобби.

После ее ухода Пэт перебрался за соседний столик, где режиссер Датч Уэггонер лениво болтал с официанткой, явно никуда не торопясь.

— Между фильмами, Датч?

— Еще как между! За шесть месяцев не снял ни одной картины и еще на полгода вперед повязан здесь контрактом! Ума не приложу, что с этим делать. А кто была та блондинка?

…Вернувшись в свой кабинет, Пэт поведал об этих встречах всезнающему Эрику.

— Многие вот так сидят на контрактах без дела, и деваться им некуда, — сказал Эрик. — Взять хотя бы Джеффа Манфреда — это который ассистент продюсера. Целыми днями шлет записки большим боссам, а они — через меня опять же — все как один отвечают ему, что уехали в Палм-Спрингс.[142] Прямо сердце разрывается, как на него поглядишь. Вчера уткнулся башкой в стол и плакал аж навзрыд.

— Хотел бы я знать, к чему это все идет, — сказал Пэт.

— К смене руководства, — мрачно предположил Эрик. — Будет большая перетряска.

— И кто останется на плаву? — спросил Пэт с тревогой.

— А бес его знает, — сказал Эрик. — Хоть бы мне чуток подфартило! Давно мечтаю заделаться сценаристом. Уже есть наготове три идеи — все новые и свежие, как утренняя роса.

— Жизнь сценариста — не сахар, — заверил его Пэт. — Я бы хоть сейчас поменялся с тобой местами…

На следующий день Пэт перехватил в коридоре Джеффа Манфреда, торопливо шагавшего в никуда с видом очень занятого человека.

— Что за спешка, Джефф? — спросил Пэт, подстраиваясь под его шаг.

— Завален сценариями, — пропыхтел Джефф, но прозвучало это неубедительно.

Пэт схватил его за локоть и затащил в свой кабинет:

— Джефф, ты в курсе, что готовится большая перетряска?

— Послушай, Пэт… — Джефф нервно оглядел стены. — Что еще за перетряска?

— Я слышал, в новые боссы прочат Хэрмона Шейвера, — ляпнул Пэт на свой страх и риск. — Уолл-стрит берет все под свой контроль.

— Хэрмон Шейвер! — воскликнул Джефф. — Да он же ни бельмеса не смыслит в кино — это ходячий денежный мешок и ничего больше. Вечно блуждает по студии как неприкаянный. — Джефф опустился на стул и ненадолго задумался. — С другой стороны, если ты прав насчет назначения, Хэрмон — это хотя бы человек, к которому можно подступиться. — Он горестно взглянул на Пэта. — Я уже целый месяц не могу связаться ни с Левинем, ни с Барнсом, ни с Биллом Берером. Мне не дают никаких заданий, не дают актеров, не дают сюжетов. — Он помолчал. — Я уже подумываю о том, чтобы начать свой собственный проект. Может, у тебя есть какие-то идеи?

— Есть ли у меня идеи? — переспросил Пэт. — Да у меня их сразу три — все новые и свежие, как утренняя роса.

— Кого планируешь на главную роль?

— Лизетту Стархейм, — сказал Пэт. — А режиссером будет Датч Уэггонер. Как тебе такой расклад?

III

— Я с вами на все сто процентов, — заявил Хэрмон Шейвер. — Давно мечтал заняться чем-нибудь этаким, сделать собственный фильм. — Он зычно гоготнул в манере, характерной для биржевых спекулянтов. — Черт возьми, это напоминает мне домашний цирк, который мы устраивали в детстве.

Они собрались в его офисе, стараясь не привлекать к себе внимания, словно заговорщики. Помимо Шейвера, здесь были Джефф Манфред, Уэггонер, мисс Стархейм и Пэт Хобби.

— Вам понравился этот сюжет, мисс Стархейм? — спросил Шейвер.

— По-моему, это здорово.

— А вам, мистер Уэггонер?

— Пока я знаком с ним только в общих чертах, — с обычной для режиссеров осторожностью высказался Уэггонер, — но задумка выглядит многообещающе. — Он подмигнул Пэту. — Я и не знал, что старый бродяга еще способен на такое.

Пэт сиял от гордости. Джефф Манфред тоже был в приподнятом настроении, однако ликовать не спешил.

— Важно, чтобы никто не проговорился раньше времени, — сказал он. — Боссы легко могут задавить проект в зародыше. А вот через неделю, когда у нас уже будет готовый сценарий, мы поставим их перед фактом.

— Согласен, — сказал Шейвер. — У них на студии все схвачено, я не доверяю даже собственным секретарям — сегодня отправил их на скачки.

По возвращении в свой кабинет Пэт застал там посыльного Эрика, даже не подозревавшего, что он является осью, вокруг которой начало раскручиваться большое дело.

— Как тебе мои сюжеты? — спросил Эрик.

— Неплохо, совсем неплохо, — ответил Пэт с притворной небрежностью.

— Ты обещал накинуть побольше за новые идеи.

— Имей совесть! — обиделся Пэт. — Когда это посыльным платили по семьдесят пять баксов в неделю?

— А когда это посыльные придумывали сюжеты фильмов?

Пэт быстро подсчитал в уме. До сей поры с двух сотен в неделю, выделяемых Джеффом из своего кармана на проработку сюжета, Пэт взимал комиссионные в размере шестидесяти процентов.

— Ладно, подниму до сотни, — пообещал он. — А сейчас выйди со студии и жди меня перед входом в бар Бенни.

…Когда Пэт объявился в больничной палате, Эстелла Хобби Девлин даже попыталась подняться с постели ему навстречу — настолько ее впечатлил этот нежданный визит.

— Я так рада, что ты заглянул, Пэт! — сказала она. — Очень мило с твоей стороны! Ты получил мою записку?

— Забудем об этом, — пробурчал Пэт.

Эта жена ему никогда не нравилась. Поначалу она слишком сильно его любила, пока вдруг не обнаружила, что как любовник он оставляет желать лучшего. В ее присутствии он чувствовал себя неполноценным.

— У меня снаружи один парнишка, — сообщил он.

— А он тут при чем?

— Я подумал, что тебе здесь нечем заняться и ты возможно, захочешь чем-то отплатить мне за все это добро… — Широким взмахом он обвел голые стены палаты. — Когда-то ты писала классные сценарии. Как полагаешь, если я притащу сюда пишущую машинку, ты смогла бы разложить по полочкам один весьма недурной сюжет?

— Ну… смогу, наверное.

— Учти, это секрет. Мы не можем доверять никому на студии.

— Понятно, — сказала она.

— Тогда я позову этого парня, и он расскажет тебе идею. А мне пора на совещание.

— Хорошо… и, Пэт, — ты ведь заглянешь ко мне еще?

— Конечно загляну.

Однако больше он с ней видеться не собирался. Не любил он все эти юдоли скорби, ибо сам пребывал в таковой. Но отныне с нищетой и бедами покончено. Энергия и сила — вот что его привлекало отныне; и этим вечером он вел Лизетту Стархейм в цирк на состязания борцов.

IV

Хэрмон Шейвер про себя называл подготовленное мероприятие «вечеринкой с сюрпризом». Намереваясь поставить больших боссов перед свершившимся фактом, он собрал всю честную компанию в своем офисе, а потом позвонил Левиню и попросил его прийти немедленно.

— Зачем это? — спросил Левинь. — По телефону сказать не можете? У меня сейчас дел по горло.

Такое высокомерно-пренебрежительное отношение бесило Шейвера, который представлял в Голливуде интересы акционеров с восточного побережья страны.

— Не так уж много я прошу, — сказал он резко. — Хватит того, что я позволяю вашей братии хихикать за моей спиной и держать меня в стороне от всех дел. Но теперь у меня появилось серьезное предложение, и я хочу, чтобы вы пришли сюда для разговора.

— Ну хорошо, иду.

При виде новообразованной съемочной группы Левинь удивленно вскинул брови, но не сказал ни слова и сел в кресло, опустив глаза и — словно в раздумьях — прикрыв ладонью нижнюю часть лица.

Мистер Шейвер вылез из-за стола и разразился потоком слов, копившихся в нем на протяжении нескольких месяцев. В общем и целом суть его речи сводилась к следующему: «Вы долго не допускали меня к вашим киношным играм, но теперь я начинаю свою игру». Затем он кивнул Джеффу Манфреду — тот открыл сценарий и начал читать вслух. На чтение ушел час, и все это время Левинь сидел молча и неподвижно.